Все засмеялись.
– Это здесь,– сказал Юра и толкнул дверь.
Как и договаривались, она была не заперта.
В небольшой комнате располагались трое мужчин. Тяжелый горячий воздух, прокуренный, тухловатый, несмотря на открытую балконную дверь. Правда, снаружи тоже было жарко, пыльно и душно.
Увидев Дашу, двое встали, третий остался сидеть.
– Александр Германович, это Даша. Даша, это Александр Германович! – представил Юра майора.
Двух других он не знал.
– Дмитрий,– представился второй – молодой, широкоплечий, с массивным подбородком и ясными до прозрачности глазами.
– Здравствуйте! – Даша очаровательно улыбнулась, повернулась к сидящему.– А как зовут вас?
– Меня зовут следователь по особо важным делам Логутенков,– без улыбки ответил мужчина.
– Сочувствую,– Даша скорчила такую рожицу, что даже заскорузлое от многолетней работы в прокуратуре сердце «важняка» дрогнуло, и он на миг пожалел, что ему чуток побольше лет, чем Диме Жарову.
– Где-то я вас видел… – проговорил Матвеев, глядя на Жарова.
– Да?
Юра подумал немного…
– Вспомнил! – обрадованно сообщил он.– Прошлым летом. На празднике вы на палках бились!
– Бился,– признал Жаров.
– А мы на показательных работали. В самом начале. Не помните?
Жаров сдвинул брови, припоминая…
– А! Школа Зимородинского! Конечно, помню! – Он хлопнул Юру по спине.– Зимородинский – это рулез! Поздравляю! Как у него дела?
– В Корею уехал.
– Неужели насовсем?
– Нет, скоро вернется.
– Давайте – к делу,– громко сказал Логутенков.
– Виноват.– Жаров посерьезнел, выложил на стол стопку бланков, включил магнитофон на запись, нажал на кнопку «пауза».
– Начнем с дамы,– сказал Логутенков.– Итак, вы, Герасимова Дарья Денисовна, тысяча девятьсот семьдесят девятого года рождения, проживающая по адресу…
Дима подвез их почти до Дашиного дома. Мог бы и прямо к подъезду, но ребятам хотелось немного прогуляться.
Жара спала. Они шли по дорожке вдоль зарослей шиповника. Небо над ними было серое и низкое. Похоже, ночью пройдет дождь.
Даша взяла Юру за руку.
Они просто шли по дорожке, и им было очень-очень хорошо. А потом Даша тихонько запела:
– Я – цветок на длинной ножке,
В шапочке из льна.
Из слюды мое окошко.
Путь мой – узенькая стёжка,
Малая страна.
Я – цветок, глаза-росинки,
Веер из пера,
Синий плащ из паутинки,
Туфли из январской льдинки
Чище серебра.
Я – цветок пушистовекий,
Всадница огня,
Пряных снов, медка и млека.
Кто, жестокий, в человека
Обратил меня?
– Это Наташа сочинила,– сказала она.– Нравится?
Юра молча притянул ее к себе.
Они целовались, наверное, целый час. Сначала – прямо на дорожке, потом – на траве между жасминных кустов. А потом Даша встала, стряхнула с юбки одуванчиковый пух:
– Пора,– сказала она.– Ты на метро не успеешь.
– Я могу у тебя переночевать,– заметил Юра.– Тем более, Альбина на даче…
– Юрка, Юрка! – Даша поцеловала его сначала в левый глаз, потом в правый.– Не сегодня, ладно?
– Ладно,– покорно согласился Юра.
И они пошли дальше.
– А знаешь, Юр, вот раньше мне не было страшно, а теперь я боюсь.
– Теперь? – Матвеев удивился.– Почему теперь? Наоборот, теперь уже не так страшно. Теперь ими серьезные люди занимаются…
– Это верно… Но раньше, ну, до сегодняшнего, это было как-то, ну, может быть, не совсем взаправду. А теперь, после всех этих бумаг, протоколов…
– Это потому, что ты – бухгалтер! – важно объяснил Матвеев.
– Наверное. Вот мы и пришли! Пока! – Даша легко прикоснулась губами к Юриной щеке.– До завтра, милый.
Она открыла дверь подъезда, махнула рукой… Юра услышал, как застучали по лестнице ее каблучки, повернулся и направился к остановке, прикидывая, ходит ли еще транспорт или придется ловить тачку.
Лифты были заняты. Или сломаны. Причем оба. Даша подождала некоторое время и пошла к черной лестнице. Черную лестницу она не любила. Там вечно воняло мочой и экскрементами, лампочки не горели. Однажды даже пришлось перешагивать через пьяного. Каждый раз, поднимаясь пешком, Даша с тоской вспоминала старую квартиру Альбины. Конечно, та была поменьше и поскромнее, зато лифт работал всегда. Если бы она знала, что лифты опять стоят, попросила бы Юру проводить до дверей. Вот поставили замок на двери подъезда, а что толку? Даша сердито фыркнула. Хоть фонарь с собой носи, а то еще…
Жесткая ладонь сдавила Дашино лицо. Одновременно чужие железные пальцы впились ей в предплечье правой руки. Даша замычала, рванулась, попыталась ударить свободной рукой… Руку перехватили и сдавили с такой силой, что Даша закричала, но ее крик утонул в смявшей губы, пахнущей табаком ладони. Нападавший развернул Дашу, поставил ее спиной к стене, втиснул колено между Дашиных ног, прижал к крашеной кирпичной кладке. Вспыхнул фонарик, осветил лицо девушки.
– Она,– негромко прохрипело где-то наверху.
Тот, кто держал Дашу, был почти двухметрового роста. Но был и второй…
– Тебя предупреждали, сучка? – поинтересовался этот второй.– Предупреждали! Что ж ты, дура, не поняла? – Грубые пальцы стиснули ее грудь.
Даша трепыхнулась, как птенец под кошачьей лапой.
Тут сверху послышались торопливые шаги. Щелчок: выключили фонарик. У Даши вспыхнула надежда… Жесткий палец ткнул ее в солнечное сплетение, и девушка мгновенно потеряла способность не только кричать, но и дышать.
– Позови меня с собой… – пропел пьяный голос.– Я приду сквозь злые ночи…
Великан буквально распластал по стене теряющую сознание Дашу, заслонил широченной спиной.