Абсолютное зло - Страница 76

К оглавлению

76

Онищенко сокрушенно вздохнул.

– Пятнадцать минут, не больше,– предупредил врач.– Ни секундой больше.

Валю Филькина Онищенко узнал с трудом. Отекшее желтое лицо выглядывало из белого кокона. Глаза закрыты. В уголке рта – кислородная трубка, в вене – игла капельницы.

– Валя! – позвал Онищенко.– Ты как?

Раненый молчал.

– Валя, ты помнишь, кто тебя ударил?

Молчание.

– Валя, мне сказали, что ты был у Мучникова. Что он тебе сказал?

Молчание.

Онищенко поглядел на врача, тот пожал плечами: я же предупреждал.

– Но он меня слышит? – спросил опер.

– Да.

– Это хорошо. Валя, ты помнишь меня? Я – Онищенко. Ты работал по делу Суржина. Ты разговаривал с Мучниковым. Потом тебя ударили по голове. Ты видел, кто это сделал?

Молчание.

– Что тебе сказал Мучников?

Молчание.

– Что ты о нем знаешь?

Губы лежащего шевельнулись.

– Ты что-то знаешь о Мучникове, да?

– Время,– напомнил врач.

Онищенко не обратил на него внимания.

– Что ты знаешь о Мучникове, Валя? – он наклонился так низко, что почти касался лица раненого.

– Он… – сиплый звук вытек из потрескавшихся губ,– …на Кренова…

– Что, что? – заволновался Онищенко.– Мучников охотился на Кренова, а попал в Суржина?

– Нет…

Раненый приоткрыл глаза, бросил на опера косящий взгляд и произнес неожиданно внятно:

– Мучников работал на Кренова.

И тут же грудь его заходила вверх-вниз, на губах запузырилась слюна.

– Вон! – рявкнул доктор, с неожиданной силой оттолкнул здоровенного опера и склонился над больным:

– Сестру! Быстро!

Онищенко выскочил в коридор, завопил:

– Сестра!

Через полминуты в палате уже теснилось с полдюжины белых халатов.

Онищенко присел на подоконник и стал ждать. Ему очень хотелось курить, но он мужественно терпел.

Примерно через полчаса белые халаты один за другим выбрались из палаты и разошлись по своим делам. Онищенко отлип от подоконника, догнал курирующего и деликатно взял его за лацкан:

– Как он?

– Выкарабкается.

Сверху Онищенко было видно, что редкие волосы на макушке доктора слиплись от пота.

Врач поглядел на Онищенко, подумал немного и спросил:

– Спирт пьете?

– Я все пью,– честно ответил опер.

– Тогда пошли ко мне в ординаторскую.

Когда Онищенко позвонил Дугину, язык ему еще подчинялся, но с некоторым трудом.

– С тебя пузырь… – развязно заявил он «соседу».– Или два… Или три… Или четыре…

– Что ты узнал? – перебил его Дугин.– Говори!

– Узнал! – важно изрек Онищенко.– Вот так! А вы – нас…

– Павел! – рявкнул Дугин.– Давай по делу!

– Кренов!

– Что Кренов? – уже догадываясь и холодея от этой догадки, произнес майор.

– Ты искал главного – вот тебе главный! Кушай с маслицем! – пробормотал Онищенко и пьяно захихикал.

Часть четвертая
ОРГАНИЗАТОРЫ И ИСПОЛНИТЕЛИ

Глава первая

Деферу не спалось. Его беспокоило происходящее. Его беспокоил вчерашний ритуал: будущее, затянутое голубым туманом, упорно не открывалось, у жертвенной крови был странный щелочной привкус. Дефер зажег ночник. Красный, тусклый, так любимый Дефером свет не успокаивал.

«Не поехать ли в морг?» – подумал Дефер.

Пустые, лишенные душ оболочки, запах мертвечины… Как славно!

Нет! В морг он не поедет. Там сегодня бандиты свои дела крутят. Тупые животные. Толку от них – ноль. Простейшее дело запороли. И еще претензии смеют выставлять! Он им покажет претензии! Полные штаны наложат, ублюдки!

Дефер потянулся к телефону.

– Агентство знакомств «К вашим услугам!» – пропел сладкий голосок.

– Жук, это я,– сказал Дефер.

– Доброй ночи, шеф! – Сутенер изо всех сил старался выразить радость, но Дефер явственно ощущал его страх. Что-что, а страх Дефер чуял за тысячу километров. Он сделал паузу, чтобы страх углубился. Приятное чувство.

– У нас все в порядке, шеф! – сообщил, не выдержав, сутенер.– Все нормально.

– Знаю,– веско уронил Дефер.– Пришли мне мальчишку, того, беленького, позавчерашнего.

– Он… отдыхает, шеф,– нервно проговорил сутенер.– Немного не в форме. Может, другого? Есть…

– Этого,– отрезал Дефер.– Сейчас.

Положив трубку, сатанист перевернулся на другой бок. Широкая французская кровать качнулась, как огромная лодка.

Дефер выключил ночник, прикрыл глаза и начал представлять, что он сделает с мальчишкой. Надо что-то новенькое, особенное…

Дефер не заметил, как задремал, а когда проснулся…

В комнате кто-то был. Кто-то живой, незнакомый…

– Кто здесь? – Дефер щелкнул ночником…

И увидел над собой черные безликие головы.

– Вставай, Гунин,– донеслось из-под черной личины.– Пора!

– Нет! – закричал жрец.– Нет! Еще рано! Еще не время!

Страшной силы рывок выдернул Дефера из-под одеяла. Дефер полетел лицом вниз, в ковер. Еще на лету могучий удар настиг его, подбросил – боль насквозь пронзила сатаниста.

– А-а-а-а! – тонко и пронзительно закричал он, попытался встать, но второй удар швырнул его ничком. Хрустнул копчик.

Жуткая боль не доставила Деферу обычного наслаждения. Он ее просто не почувствовал. Парализующий страх охватил его. Сатанист мгновенно обессилел. Темное вонючее пятно расползлось по ковру.

Дефера подхватили, поволокли куда-то, как бесчувственную тушу. Жрец не сопротивлялся. Он знал, куда его тащат…

Негромкий гул кондиционера, фильтрующего пыль и гарь, висящую над проспектом. Небольшая комната с задернутыми тюлем окнами. Устоявшийся запах канцелярской пыли.

Председатель Федерального Комитета по Обеспечению Конституционных Прав генерал-майор Андрей Ларионович Григорьев достал из ящика стола любимую пенковую трубку, подарок министра иностранных дел одной из южноамериканских республик, повертел в пальцах.

76