Абсолютное зло - Страница 19

Да, отсутствие боевого оружия – важный факт в рапорте. Но скорее для закона, чем для следствия. Не будь депутата-заявителя… Дела о пропаже обычных граждан милиция, как правило, всерьез не принимает. Ну, загулял мужик. Деньги кончатся – найдется. Даже показания свидетелей о том, что загулявшего час назад силой запихнули в джип, далеко не всегда меняли положение. Может, пацаны шутят? В общем, чтобы просто подать заявление (то есть пройти через кордоны заваленных работой и не жаждущих ее прибавления сотрудников милиции) да еще добиться его регистрации в нужном журнале, от заявителя требовалось недюжинное упорство. Если бы не вмешательство Логутенкова и Онищенко, то исчезновение Куролестова-папы, Куролестовой-дочери и Суржина, о пропаже которого вообще некому было заявлять, никого бы в органах не заинтересовало. Но оружие пропавшее – это серьезно, это не какой-то там человек.

– Вот что,– сказал Логутенков.– Составляй, Паша, рапорт. Пора передавать в прокуратуру на возбуждение.

– Себе возьмешь? – спросил Онищенко.

– Себе, конечно. Договорюсь с зампрокурора, чтоб мне расписали. «Убойный» подключим. Для оперативного сопровождения. В общем, обычным порядком. Недели две пусть поработают ударно, по горячим следам. Но и ты продолжай работать. Убойщик – убойщиком, а я на тебя рассчитываю, Паша. И в ОПД по «убою» ты все равно свое розыскное дело будешь передавать. Тем более… сам ты в «убойном» сколько отпахал?

– Шесть лет. Да не бойся ты, Генадьич! – Онищенко усмехнулся.– Я это дело не брошу. Уже зацепило. Опять-таки, розыск Куролестовых на мне. А там вроде в цвет все идет…

– Куролестова,– поправил важняк.

– Куролестовых! Бабулька на дочку тоже заявление подала. Так что не бойся, Генадьич, мне это дело целиком в «убойный» не спихнуть,– Онищенко усмехнулся.– Папашу я, конечно, к Суржину пристегну, а с дочкой ты меня в два счета завернешь, так?

– Заверну! – Логутенков засмеялся.– Даже и не надейся. Вам, розыскникам, только бы дело спихнуть!

– Такая жизнь, Генадьич!

– Да я понимаю. Ну что, по пивку?

– Можно. Только…

– Что?

– Ты извини, Генадьич, с рапортом я еще денек другой повременю, надо кое-что установить.

– Сатанисты бывают разные,– сказал Николай.

Они сидели втроем – Юра, Слава и сам хозяин – в скудно обставленной комнате с тяжелыми черными шторами на окнах. В узкую щель между ними пробивался бледный дневной свет – окна выходили в колодец.

– Разные… – повторил хозяин.– Бывают такие, что главное – это понты, а не служение. Бывают такие… Без настоящего понимания, лишь бы быдла, ну, народу, побольше. Вот, к примеру, русская церковь Сатаны…

– А вы – не русские? – спросил Матвеев.

– А нам по фигу,– безмятежно ответил Николай.– И это правильно. Сам прикинь: Христос, он кто? Еврей. А поклоняется ему кто? Русская православная церковь.

– Вообще-то поклоняются Сыну Божьему,– уточнил Юра. К ним в школу в прошлом году несколько раз наведывался священник.

– Это они так думают! – вмешался Слава.– А мы…

– А мы против христиан ничего не имеем! – перебил Николай.– Жалкие обманутые люди. Если человек не хочет быть овцой – он приходит к нам. Сатане не нужна баранина, Сатане нужны гордые, умные и сильные. Достойные приобщиться оккультных тайн.

– Николай, а ты случайно в семинарии не учился? – спросил озаренный внезапной догадкой Юра.

– Был грех,– подмигнул Николай.– Зато теперь я без грехов. Для Сатаны главное – ты сам, а не то, что подумают о тебе людишки. Мы – волки. Они – овцы. Мы их едим, но им, конечно, это не нравится. Поэтому они пишут свои овечьи законы, но для волков они не обязательны.

– Я читал вашу брошюрку,– сказал Матвеев.– Идеология меня, в общем, устраивает, хотя делать людям гадости никакого желания нет.

– У тебя что, врагов нет? – спросил Николай.

– Со своими врагами я разберусь сам.

– Брат! – радостно воскликнул Николай.– О том и речь! Слова настоящего сатаниста! Тогда с чем ты не согласен? Неужели, идя по улице, ты не думаешь о том, что людишек расплодилось слишком много?

– Я бы сформулировал иначе.

– Да как ни формулируй! Стадо расплодилось, и волки должны его проредить. Для пользы самого стада. Служить Сатане – это высшая честь!

– Честно говоря,– сказал Матвеев,– ты уж не обижайся, но сатана мне – по фигу.

Слава хрюкнул.

– Хм-м… – Николай был слегка озадачен такой прямотой.– А что ты понимаешь под словом «сатана»?

– Да ладно! – махнул рукой Юра.– Я же кино смотрю. «Ребенок Розмари», к примеру. Или там «Омен».

– Юра! – укоризненно произнес Николай.– Сатана для быдла, это не есть Сатана посвященных. Хотя в «Ребенке Розмари» Господина сам великий Ла Вэй играл, но все равно. Сатана – это сила мира. Вся мощь, вся магия исходит от него. Все то, чем хвастаются экстрасенсы. Настоящий посвященный сатанист подобен демону. Он может все. И он повелевает миром, поскольку именно сила повелевает миром. Правда… – Николай сделал многозначительную паузу.– Истинный демон не кричит об этом на улице или в телевизоре. Ты удивился бы, Юра, если бы узнал, сколько нас среди власть имущих. Мы – одиночки. Каждый сатанист заботится в первую очередь о себе. А это значит – верно служит Господину, который даст ему все. Это мир Сатаны. И он дает его сильным. Он даже Христу его предлагал, если ты помнишь. Но бог христиан отказался. Струсил. Поэтому христиане – это стадо баранов, которых гонят на бойню. А ведет их козел, который отправит их под нож, а сам… – Николай замолчал, обнаружив, что его собеседник почти не слушает, а разглядывает страшные картинки на стенах.